Книга
Рис. 17. Шествие «фальшивого чиновника» [Нагао, 1973, т. 2, с. 472]
праздника, брал штраф лепешками юаньсяо [Нагао, 1973, т. 2, с. 473]. Еще один традиционный карнавальный элемент празднеств Первой ночи — мотив ритуальной кражи. В средневековом Китае существовал обычай красть фонари во время праздника. Считалось, что это приносило благополучие и удачу в новом году [van der Loon, 1977, с. 146]. На севере страны во многих домах ставили лампадки из пирожных, а дети «крали» и съедали их [Нагао, 1973, т. 2, с. 547]. В Сычуани женщины, желавшие родить сына, «выкрадывали» чашку с лепешками юаньсяо и съедали их [Лбу Цзы-куан, 1932, с. 42]. В Гуандуне женщины, совершая праздничную прогулку, тайком срывали с деревьев свежие листья и приносили их домой, что называлось «украсть зелень» [Нагао, 1973, т. 2, с. 550]. В праздник фонарей одним из самых любимых китайцами представлений был «танец дракона». Истоки его теряются в глубине веков. Во всяком случае, еще в период правления династии Хань важным элементом новогодних празднеств были «шествия рыб и драконов» [Bodde, 1975, с. 159]. Группы любителей изготовляли из материи, бумаги и прутьев чешуйчатое тело чудовища и устрашающую морду с усами, рогами, горящими зелеными глазами и красным языком в зубастой пасти: изнутри макет был озарен свечами. Дракона приводили в движение люди, державшие его па бамбуковых шестах. Впереди несли золотистый матерчатый шар, изображавший солнце, которое дракон — символ облаков — старался проглотить. Когда процессия с чудовищем шествовала по улице, ее участникам выносили из домов деньги, завернутые в красную бумагу, а дракон в ответ «кланялся» дарителям. Зачастую зрители бросали в дракона хлопушки и шутихи, а люди, скрывавшиеся за его чешуей, в свою очередь, изображали нападение чудовища на толпу. Эта отнюдь не безопасная игра продолжалась до тех пор, пока дракон не разваливался. В Юго-Западном Китае шествие с драконом так и называли: «сожжение дракона» [Нагао, 1973, т. 2, с. 408].
Во многих районах существовал обычай после окончания празднеств «мыть дракона»: тело дракона приносили к реке и бросали в воду его бумажную оболочку, сохраняя его «кости» — деревянный каркас. И сожжение и «мытье» дракона были очистительными обрядами [Eder, 1972, с. 43]. Поскольку дракон был символом плодородия, огонь, зажженный от огня горевших в нем свечей, вносили в дома, что должпо было способствовать рождению мужского потомства. В Гуандуне женщины, желавшие родить сына, бросали в •дракона зерна. Усы дракона сжигали, а пепел съедали как чудодейственное снадобье [Нагао, 1973, т. 2, с. 409].
Еще одним популярным представлением в Новый год был «танец львов», принесенный в Китай выходцами из Средней Азии и Персии в эпоху раннего средневековья. Фигуру льва тоже делали из прутьев и ткани, гриву — из конопли; несли ее обычно два человека. В Северном Китае зрители зачастую показывали схватку двух львов или игры львов с большим шаром. Нередко впереди льва шел человек, одетый буддийским святым — архатом. Как и в случае с драконом, «танец львов» обыкновенно заканчивался их сожжением. В некоторых районах, например в провинции Гуанси, обряд сожжения целиком заслонял хореографический аспект зрелища. Льва там изготовляли из плотной ткани, и люди, несшие его, должны были как можно дольше противостоять натиску зрителей, бомбардировавших зверя хлопушками и петардами [Нагао, 1973, т. 2, с. 414]. Примечательно, что в отличие от «драконов» «львы» могли входить в дома.
В некоторых областях Южного Китая были распространены «игрища с быками».