Книга
десятом месяце (курсив наш. — Р. Д.) устраиваю жертвоприношения Небу, и все люди собираются в центре страны на большое собрание, называемое тонмэн» ГПак, 1961, с. 120]. У народа е «в десятом месяце (курсив
наш.—.Р. Д.) устраивают праздник поклонения Небу, во время которого днем и ночью пьют вино, поют и пляшут. Это называется мучхон („совершать танцы Небу")» [Пак, 1961, с. 120]. В «Сапьго-чжи» также сообщается о том, что у народа хан «каждый год в пятом месяце после завершения полевых работ (курсив наш.—Р. Д.) -совершаются жертвоприношения (добрым и злым духам). И тогда собираются толпами днем и ночью, беспрерывно поют и пляшут, пьют вино... То же самое повторяется опять в десятом месяце после завершения полевых работ (курсив наш.—Р. Д.)» [Пак, 1961, с. 130].
В период средневековья праздник Нового года у корейцев начинался с зимнего солнцестояния (совпадающего иногда с 10-м, иногда с 11-м месяцем лунного календаря). Вплоть до конца XIX — начала XX в. в Корее существовала традиция, согласно которой специальные чиновники (как правило, историографы и астрологи) составляли календари на будущий год к дню зимнего солнцестояния. Подготовленные календари помещали в футляры желтого или белого цвета и подносили вану. Во дворце на календарях ставилась личная печать вана. После этого они вручались высшим чиновникам, которые, в свою очередь, раздавали копии этих календарей подчиненным, друзьям, родственникам как подарки по случаю дня зимнего солнцестояния. Календари в голубых футлярах рассылались чиновниками Палаты чинов своим коллегам в провинциальных ведомствах [На Тае Hung, 1972, с. 56].
ПОДГОТОВКА К НОВОМУ ГОДУ
Подготовка к Новому году начиналась задолго до праздника. В каждой семье производились тщательная уборка жилища и его украшение; готовилась специальная еда; шилась новая одежда.
Ряд обычаев и обрядов, проводившихся в последние дни 12-го месяца, имели своей целью очищение от невзгод и бед проходящего года. Обряды эти проводились как на государственном, так и на народном уровне.
Важное место здесь занимали представления в масках, имевшие в прошлом магическую символику. Так, в период правления династии Коре (X—XIV вв.) при дворе вана в последнюю ночь 12-го месяца исполнялся танец в масках Чхоёнму («танец Чхоёна»), главным персонажем которого был Чхоён. Согласно древнему мифу, сохранившемуся в «Самгук юса», Чхоён был сыном Дракона Восточного моря, пожелавшим служить одному из ванов Силла (IX в.). Однажды, вернувшись домой, Чхоён застал свою красавицу жену с Духом лихорадки, но не убил его, а спел песпю-хянга. В ответ Дух лихорадки молвил, что если увидит где-нибудь изображение Чхоёна, то будет обходить это место стороной.
В конце XIX — начале XX в. на ворота прикрепляли иногда картины, изображавшие «знатного чиновника», облаченного в халат из темно-красного шелка, со шляпой пакту на голове, которая надевалась только во время церемонии вручения диплома о сдаче государственного экзамена на должность. Эта картина содержала пожелание на успешное продвижение по службе. К верхней части ворот или к входным дверям прикреплялись сэхва, изображавшие момент изгнания «черта», «нечистой силы» (квисина), или просто морду квисина,