Книга
В последние десятилетия в советской науке заметно возрос интерес к изучению календарных праздников. Правда, большая часть исследований, опубликованных в эти годы, посвящена календарным обычаям русского, украинского, белорусского народов, а также народов европейской части СССР и народов зарубежной Европы (см., например, [Чи-черов, 1957; Пропп, 1963; Бахтин, 1965; Токарев, 1973; Календарные обычаи, 1973; Попович, 1973; он же, 1974; Календарные обычаи, 1977; Календарные обычаи, 1978; Болонев, 1978; Соколова, 1979; Календарные обычаи, 1983]), что объясняется наличием огромного систематизированного фактического материала, а также давними традициями исследова-
ния указанных проблем. Появление этих работ способствует развертыванию исследований календарных обычаев и обрядов у других народов мира.
Огромное значение имеют методика анализа материала и вопросы теории, поставленные в указанных выше трудах. Отметим некоторые из них: обоснование связи календарных обычаев и обрядов с трудовой деятельностью земледельцев [Чичеров, 1957]; понимание праздников как выражения двумирности средневековой жизни (официальной и народной), утверждение связи праздника с народным, идеалом жизни, выраженным в первую очередь в карнавале [Бахтин, 1965]. Особенно ценным представляется опыт историко-структурного анализа календарной обрядности, предпринятого С. А. Токаревым на материале народных обычаев стран зарубежной Европы [Токарев, 1973, с. 15—28], а также выявление общих элементов в годичном цикле русских аграрных праздников, осуществленное в известном исследовании В. Я. Проппа [Пропп, 1963].
Общетеоретическое значение имеет и проблема функциональной значимости обычаев и обрядов каждого календарного цикла, рассмотренная В. К. Соколовой на материале весенне-летних календарных обрядов русских, украинцев и белорусов [Соколова, 1979, с. 262-263]. Ценным представляется выявление в календарных обычаях и обрядах, бытовавших в конце XIX —начале XX в., древнейших верований и культов (таких, например, как культы земли, предков, воды, солнца, огня, растительности). Большое значение имеет изучение связи календарных обычаев и обрядов с фольклором, например с обрядовой песней [Соколова, 1979], с играми и развлечения-
ми, а также указания на изменение их функциональной роли в праздниках.
Сегодня решение общих теоретических проблем изучения календарных праздников как важнейшей части культуры народов мира невозможно без привлечения данных о народах, проживающих в различных регионах Азии. Предлагаемая монография призвана в известной мере восполнить имеющиеся пробелы и ввести в научный оборот материалы о календарных обычаях и обрядах народов Восточной Азии. В данном случае термин «Восточная Азия» употребляется авторами в более широком, традиционном, этнографическом значении и включает как собственно Восточную, так и Центральную Азию.
Интерес к истории, культуре и этнографии народов Восточной и Центральной Азии в русской востоковедной науке сопровождался и изучением календарных обычаев и обрядов, форм семейной и общественной жизни этих народов (например, о календарных праздниках китайцев см. [Бичурин, 1840; Скачков, 1977; Баранов, 1927; он же, 1928-1929]; о календарных праздниках корейцев см. [Описание Кореи, 1900, ч. 1, с. 405-408, ч. 3, с. 314-316] ; о праздниках тибетцев см. [Празднование Нового года в Лассе, 1853, с. 141— 144; Цыбиков, 1919]). Как правило, календарные праздники народов Восточной и Центральной Азии до сих пор рассматривались в общем контексте с историко-этнографической характеристикой отдельных народов.
В советской этнографической науке наиболее систематизированный свод сведений о календарных обычаях и обрядах народов Восточной и Центральной Азии содержится в серии «Народы мира» (в томе «Народы Восточной Азии», 1965). Однако