Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии.Новый год.

Книга

КОНЕЦ СТАРОГО ГОДА

Для территорий, лежащих к западу от Центрального Тибета и северо-западу, для земледельческих районов Шигацзе характерны праздники, связанные с зимним солнцестоянием, которые еще недавно воспринимались как праздник Нового года. Популярная  народная  традиция,  зафиксирозерен зерна пшеницы, то грядущий год должен быть счастливым, если же пшеница отсутствует, то год будет неудачным» (цит. по [Rockhill, 1891, с. 341]).

    В XIX в. старый земледельческий Новый год назывался Сонам лосар. Анализ этого названия показывает, что его можно понять как «Новый урожай — время ячменя», так как сонам — «земледелие», со — «ячмень», нам — «время» (?), «ночь» (?), ло — «год» и одновременно «урожай», cap — «новый».

     Со старым земледельческим Новым годом связан один любопытный обычай.    Мир    переворачивается    вверх дном,   чтобы   благополучно   пересечь неуверенный  промежуток   существования  и перейти из  старого  года в новый. И потому в течение нескольких дней слуги и батраки не работают и наряжаются в праздничные одежды, а хозяева находятся у них в услужении,     делают    им     подарки, приглашают их в гости, устраивают пирушки [Stein, 1972, с. 213]. Такой обычай был характерен и для древнего    Китая,    и    для    европейских стран. Но если многие исследователи видят  в   нем   «реминисценцию   идей „золотого века" когда, как рассказывают легенды, все люди были равны» [Календарные обычаи,  1973, с.  11], то   в   тибетских   хрониках   религии Бон этот обычай соотносится с концом света, светопреставлением, когда все люди будут равны, монахи станут военными,  а  отшельники  приобщатся к мирским радостям [Stein, 1972, с. 156].

В Ладаке (Калатцэ) вечером 13-го дня 10-й луны несколько человек рядились «бабами», мазались сажей и надевали соломенные шляпы. В их честь исполняли три танца. Затем «бабы» разводили большой костер из дров. К утру они отправлялись к деревенскому  алтарю  юллха   (божест-

во-покровитель местности, деревни в виде кучи камней) и совершали жертвоприношения. Потом крестьяне приглашали ряженых «баб» в гости. На 3-й день 11-й луны устраивали бега, и после этого все поднимались на крыши собственных домов, где совершали жертвоприношения, молили о благополучии в новом году и стреляли из ружей, отпугивая злых духов. В ночь на 7-е число 11-й луны в деревне происходили танцы трех масок, две из которых назывались «дедушка» и «бабушка», третья — безымянная. Танцы завершались изгнанием масок, но затем все жители деревни возвращались в деревню и вели с собой все три маски. Девушки и юноши исполняли «танец благополучия» (счастливой судьбы), а в это время «бабы» под крики толпы и оружейные выстрелы уносили прочь из деревни торма (жертвенные хлебцы). Потом «бабы» возвращались, переодевались в праздничные наряды, умывались, и наступал Новый год [Stein, 1972, с. 220, цит. по Fran-cke, 1923].

О прекращении человеческих жертвоприношений в связи с празднованием земледельческого Нового года в Ладаке существовала такая легенда. В давние времена для умилостивления божества полей каждый год ему приносили в жертву человека — каждая семья по очереди. Дошла очередь до одной бедной вдовы. Слуг у нее не было, и жертвой должен был стать ее единственный сын. Когда она горько рыдала, к ней подошел странствующий отшельник и предложил себя в качестве жертвы вместо сына, если она согласится кормить его вплоть до дня жертвоприношений. Вдова согласилась. В назначенный день отшельника с большим шумом доставили к деревянному изображению бояества-покровителя полей.  Когда жрец с топором в руках подошел к отшельнику, тот сказал: «Дай-ка топор мне. Я сначала проверю, нужна ли моя жизнь божеству». С топором в руках отшельник обратился к богу: «Ну, владыка полей, если тебе нужна моя жизнь, бери ее. Если же нет, то я возьму твою».

[1]23
Оглавление